Свободное передвижение людей часто отождествляют с массовым наплывом «чужаков» в развитые страны. Даже те, кто не склонен бить тревогу, выражают озабоченность долговременными последствиями миграции, особенно ее воздействием на этнический состав населения принимающих стран. Однако опыт, накопленный странами Евросоюза в данной области начиная с 1968 года, позволяет заключить, что подобная тревога, скорее всего, необоснованна. Как говорилось выше, количество греческих или португальских мигрантов не выросло до тревожного уровня после постепенного введения свободы передвижения в ЕС (Straubhaar, 1992). Можно предположить, что это объяснялось небольшой дифференциацией душевого дохода в развитых и менее развитых членах ЕС. Ссылаясь на этот аргумент, некоторые политики и средства массовой информации в этих странах обращают внимание на возможность наплыва мигрантов из стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), после их вхождения в ЕС, так как в данном случае различия существенно больше.
Однако эти опасения не подтверждаются официальными оценками. В частности, в докладе Консорциума Европейской Интеграции (European Integration Consortium, 2000, pp. 121-126) прогнозируется, что повышение притока мигрантов из стран ЦВЕ после открытия свободного доступа в старые члены ЕС, скорее всего, будет (и останется) умеренным. Что касается Германии, которой уделено основное внимание, то, по мнению авторов доклада, количество мигрантов, ежегодно прибывающих в нее из стран ЦВЕ, первоначально возрастет — примерно до 220 тысяч в год, но к 2010 году снизится до 96 тысяч. Общее количество мигрантов из стран ЦВЕ в Германии составит 1,9 миллиона в 2010 году, 2,4 миллиона в 2020 и 2,5 миллиона в 2030 году. Это означает, что доля мигрантов из стран ЦВЕ в составе населения Германии увеличится с 0,6% в 1998 году до 3,5% в 2030 году. Этот сценарий основан на предположении, что ВВП на душу населения в странах ЦВЕ будет приближаться к средним по ЕС значениям примерно на 2% в год.
Если экстраполировать эти расчеты на 15 старых членов ЕС, принимая за отправную точку существующее распределение выходцев из стран ЦВЕ по странам, то, по оценкам доклада, ежегодный приток мигрантов поначалу увеличится до 335 тысяч, а к 2010 году упадет менее чем до 150 тысяч. Общее количество мигрантов из стран ЦВЕ вырастет до 2,9 миллиона в 2010 году и 3,7 миллиона в 2020 году. Пиковое значение около 3,9 миллиона будет достигнуто в 2030 году. Отсюда следует, что доля мигрантов из стран ЦВЕ в составе населения ЕС-15 увеличится с 0,2% в 1998 до 1,1% в 2030 году.
Эти расчеты показывают, что признанию свободного перемещения осуществимым и этичным политическим решением препятствуют скорее «идеологические», чем «реальные» факторы. Однако сейчас, когда осознана тщетность попыток ограничить миграцию, вызванную распадом советского блока, растет понимание необходимости не «контролировать» миграцию, а «управлять» ею. Политики развитых стран все больше склоняются к мнению, что международной миграцией «нельзя эффективно управлять…, опираясь только на меры, принимаемые на национальном уровне. Необходимы коллективные усилия… для подкрепления национальных возможностей» (Solomon and Bartsch, 2003; см. также Salt, 2005). Ниже я попытаюсь сформулировать некоторые общие принципы, способные повысить шансы на успех в управлении международной миграцией.
